Леонид Парфенов рассказал о своей «эмиграции в Израиль» и евреях. Леонид Парфенов: «У меня нет желания кому-то что-то рассказывать Рождение медийной легенды - детство Леонида Парфенова

Снимается уже пару лет. Каждая часть выходила самостоятельно в кинопрокат. Первый фильм рассказывал о том, как евреи в принципе появились в Киевской Руси и как к моменту правления Екатерины II Россия стала страной с самым большим еврейским населением. Лента заканчивалась кадрами погромов, первой волной эмиграции и революцией 1917 года. Второй фильм посвящен событиям 1918 – 1948 г.г. – самому иудофильскому периоду в истории нашей страны. Основная мысль этой части сформулирована так: евреи подавлялись в своих правах при царизме, поэтому большинство из них ушли в народовольцы, другие террористические организации, а когда революция победила, многие встали у руля власти.

Третий фильм из цикла «Русские евреи» повествует о том, что происходило после 1948 года. Леонид Парфенов красочно рассказывает о последних годах эры Сталина, ознаменовавшихся борьбой с космополитизмом. «Дело врачей», разбирательства с деятельностью Еврейского антифашистского комитета, загадочная смерть Соломона Михоэлса, образование государства Израиль… Тележурналист демонстрирует в кадре свой знаменитый стиль. Любой факт из Википедии он подает вдохновенно, с горящими глазами. Вообще если все литераторы выросли из гоголевской шинели, то вся новейшая отечественная телепублицистика выросла из парфеновских «Намедни». Замечали, как отчаянно размахивают руками сегодня тележурналисты в кадре, как они задыхаются? Леонид как-то, смеясь прокомментировал эту моду: «Мама мне говорит: «Леня, ладно у тебя астма, ты так дышишь в кадре. А они-то все почему?!»»

Но астма астмой, а фирменный парфеновский визуал отличает и эту ленту. Для придания смотрибельности двухчасовому документальному фильму Леонид что только не использует. Много шутит - например, сравнивает памятник еврею Марксу в Москве с обликом библейского Моисея. Оживляет фотографии, которые начинают вдруг говорить. Вспоминает исторические анекдоты - например, рассказывая о создании государства Израиль, приводит такой полуфакт-полуслух: жена Молотова Полина Жемчужина отозвалась на эту новость репликой «Теперь и у нас есть Родина», за что и загремела в тюрьму, и ее супруг, долгие годы остававшийся во власти, даже заикнуться не мог о ее судьбе.

Постер к фильму «Русские евреи»

Еврейское врастание в русскую культуру и быт анализируется Парфеновым на всех уровнях - даже филологическом. В фильме приводится такой любопытный факт: после смерти Сталина из лагерей вернулись тысячи зэков, которые «обогатили» «великий и могучий» словечками из тюремного лексикона, однако мало кто знал, что вся эта блатная феня имела еврейское происхождение. Так, слово «мусор» (милиционер) - от мосер - доносчик на иврите, слово «параша» - от «парэша» - дурнопахнущее на иврите и т. д.

Парфенов плавно перемещается в 70-е. Рассказывая о знаменитой «бульдозерной» выставке, он прицепляется к ковшу бульдозера и, рискуя жизнью, продолжает свой рассказ - каждый факт по правилам, давно установленным этим тележурналистом, должен быть проиллюстрирован. 70-е Парфенов оценивает как самые счастливые и спокойные годы. Советские люди наконец живут в отдельных квартирах, многие обзавелись дачами и машинами. Почему же евреям неймется, почему они сбиваются в диссидентские движения? В кадре мелькают участники протестных акций тех годов – Люся Алексеева, ныне известная правозащитница, с которой встречается сам президент, тогда была всего лишь машинисткой.

Самый эмоциональный эпизод фильма – это рассказ о второй волне эмиграции: сидя на ступеньках крыльца нью-йоркского дома Иосифа Бродского, Парфенов зачитывает стихи, которыми поэт откликнулся на смерть маршала Жукова:

Маршал! поглотит алчная Лета
эти слова и твои прахоря.
Все же, прими их - жалкая лепта
родину спасшему, вслух говоря.
Бей, барабан, и военная флейта,
громко свисти на манер снегиря.

«Два века русской поэзии соединились в этих строках», - восклицает автор фильма.

В третьей части тележурналист также рассказывает и о евреях-любимцах власти и народа – великих шахматистах, актерах, музыкантах. Фамилия «Ботвинник» стала в нашей стране именем нарицательным. Так называли юных шахматистов или «ботаников» в очках. Аркадий Райкин, Михаил Жванецкий, Владимир Высоцкий, Майя Плисецкая, Марк Бернес, автор такой русской композиции «Течет река Волга» Марк Фрадкин… А помните потрясающую песню «Русское поле»? Когда ее объявляли на концертах: «авторы Ян Френкель, Инна Гофф, поет Иосиф Кобзон», все в зале начинали смеяться, поэтому композицию стали называть просто «Поле»…

Любопытно Парфенов рассказывает и о талантливых переводчиках-евреях. Лилиана Лунгина – автор фраз про мужчину «в меру упитанного в самом расцвете сил», сделавшая Карлсона фигурой, любимой в России больше, чем в родной Швеции; Самуил Маршак, переводивший английские песенки и считалочки, Борис Заходер; придумавший очаровательную отсебятину для приключений Винни-Пуха; Наум Гребнев, переведший «Журавлей» Расула Гамзатова так, что они стали символом наших потерь в Великой Отечественной…

А Дитмар Эльяшевич Розенталь – главный прикладной русист СССР? А создательница знаменитого танцевального ансамбля «Березка», поражавшего весь мир русскими плясками типа «Сударушка» да «Лебедушка», Надежда Надеждина - на самом деле Надежда Бруштейн? В фильме Парфенова мелькает очень много фамилий - подпольные миллионеры и валютчики, физики и лирики, священники и представители творческой интеллигенции – как пелось в одной веселой песенке, «вокруг одни евреи»…

Вывод, который делает автор фильма, звучит приблизительно так: евреи прошли трудный путь от горячего соучастия социализму до яростного сопротивления ему и за долгие годы врастания в русскую культуру окончательно ассимилировались. В нашей стране больше не стоит остро национальный вопрос – ни еврейский, ни какой-то другой, потому что национальность перестала быть делом государства, а стала личным выбором каждого. И, по мнению Парфенова, это «не хорошо, и не плохо, это так».

«В моем окружении много евреев, которые перестали себя таковыми считать. Они крестятся в православной церкви, не знают иврита и идиш. Впрочем, как шутит мой друг Андрей Васильев, еврей по матери (продюсер проекта «Гражданин-поэт» - Прим. ред.), «мы русские люди, но Дора Абрамовна стоит на запасном пути»», - комментирует Парфенов. Тележурналист предупреждает, что не считал и не считает Россию страной, которая как-то особенно преследовала евреев, и призывает вспомнить Испанию, изгнавшую сефардов, да и пример с фашисткой Германией не такой далекий.

Третья часть фильма «Русские евреи» получила довольно приличный для документальных лент прокат – она расписана по 40 кинотеатрам. Возможно, в 2018 году вся трилогия будет показана по телевидению, ранее говорилось, что премьера планируется на Первом канале.

А пока смотрите «Русские евреи. Фильм третий» в кино.

Илона Егиазарова

«Меня уже дважды поселяли в США. Где я только не живу, если верить разговорам»

В последнее время только и разговоров о том, что известный журналист и телеведущий, автор проекта «Намедни» Леонид Парфенов принял израильское гражданство и покинул родину. А тут еще появилась картина «Русские евреи. Фильм первый. До революции». Ее автором и ведущим стал Леонид Парфенов, режиссером — Сергей Нурмамед.

Первый и неизбежный вопрос.

— Что вас побудило принять израильское гражданство?

— Ничто не побудило. Меня уже дважды поселяли в США. Где я только не живу, если верить разговорам...

Вместе с Сергеем Нурмамедом Леонид Парфенов работал над фильмами «Зворыкин-Муромец», «Птица-Гоголь», «Хребет России», «Глаз Божий», «Цвет нации». Интерес к их новому проекту невольно подогрели Владимир Познер и Иван Ургант, чей многосерийный фильм «Еврейское счастье» вызвал бурную и в основном негативную реакцию у наших бывших соотечественников в Израиле. Как скажет Сергей Нурмамед, авторы «Русских евреев» стремились сделать зрелищное кино и при этом сохранить признаки документальности.

Первая часть трилогии рассказывает о еврейском бытовом укладе, «деле Бейлиса», первой волне эмиграции, соратниках Ленина. Повествование начинается в современном Киеве, но с его прошлого, где уже в XI веке имелся еврейский квартал. «Не евреи пришли в Россию, а Россия пришла к евреям» — прозвучит с экрана про результаты раздела Польши.

Чего мы только не узнаем от Леонида Парфенова: об Амалии Натансон из Западной Украины, ставшей матерью Зигмунда Фрейда, о русском художнике Левитане, биография которого начиналась со слов «родился в бедной еврейской семье», о Ленине, скрывавшемся в Разливе с Зиновьевым, хотя 50 лет нам твердили о его одиночестве.

В нашей истории было три народа, которые ярко и массово в определенные периоды приходили в русскую культуру: евреи, немцы, грузины, — рассказывает Леонид. — Первый фильм нынешней трилогии про евреев заканчивается 1917 годом, это период царского антисемитизма, второй — период с 1918 по 1948 годы, период советской юдофилии. Третий — с 1948-го по 1990-й — от начала официальной юдофобии до массового исхода.

Нас занимает цивилизация, евреи, писавшие по-русски и оставившие нам более серьезную литературу, чем та, что написана на идиш. Мандельштам, Бродский и Пастернак — классики русской поэзии XX века, и евреи они в нашей памяти только по происхождению родителей.

Мне Галина Борисовна Волчек рассказывала, что в Министерстве культуры все главные режиссеры считались евреями, кроме Ефремова. Потому что так и норовили протащить идеологическую заразу. Вечно у них подтекст в спектаклях. Юрий Петрович Любимов был для Фурцевой явным евреем. Вот до какой степени смешались к концу СССР диссидентство и еврейство.

Одна из самых колоритных сцен в «Русских евреях» — приход отца Леонида Утесова, тогда еще Лазаря Вайсбейна, в мясную лавку. Он упрашивает соседа-мясника отдать его сына учиться вместе со своим. Нужно привести «своего русского», чтобы не нарушать в училище Файга в Одессе процентную квоту для евреев. Отец Утесова готов заплатить за обучение Никиты, за завтраки и форму в придачу. Еще знаменитый еврей новейшей истории — Мишка Япончик. Леонид Парфенов вспоминает о нем, сидя в любимом кафе знаменитого бандита. Особый эпизод — «Дело Бейлиса», обвиненного в Киеве в 1910-х годах в ритуальном убийстве православного подростка.

— Люди в первую очередь интересуются — российский или израильский у вас проект?

Международный, и прежде всего — русский. Он снят по-русски нашими профессионалами. И аудитория в России наверняка будет воспринимать его лучше всего.

Для показа в мире делаются субтитры на иврите, английском и немецком языках. В Израиле, если это не аудитория, приехавшая из бывшего СССР, наверняка будут некоторые затруднения. «Цвет нации» я показывал на фестивалях и в Красноярске, и в Лондоне. Реакция была, конечно, очень разная, и очень про разное спрашивали после показа. Как, к примеру, перевести для зарубежной аудитории РСДРП, которая не раз упоминается в нынешнем фильме? Оставлять аббревиатуру нельзя, а писать каждый раз целиком — слишком длинно для субтитра. У нас-то можно один раз сказать — партия или будущая КПСС, а в переводе этого недостаточно. А тем более не объяснишь на ходу — что это такое: единственная правящая 70 с лишним лет партия. Когда действие фильма происходит в России и авторы — русские, иностранцам смотреть трудно из-за незнания контекста.

— Вы ставите перед собой просветительские задачи или вам важно высказаться на интересующую тему и все?

— Мне важна сверхзадача: про что? Вот «Цвет нации» про то, что была позапрошлая страна, которую можно увидеть в сегодняшнем стандарте изображения на фотографиях Прокудина-Горского, сопоставить его с нынешним. А здесь — случаи с евреями, грузинами и немцами — про то, как многообразна русская цивилизация, как приходили самые разные люди и становились ее частью. И тем самым обогащали. Наш фильм — о русских евреях, о тех, кто в какое-то время превратился в городах во вторую титульную нацию. Это не история о евреях вообще.

— А вы думаете о том, что за люди сидят у телевизора, насколько они образованны и способны чувствовать?

— Делаю так, как говорили в советские времена, — для пионеров и пенсионеров, чтобы любой зритель мог видеть что-то свое. Я исхожу из того, что человек может ничего не знать про «дело Бейлиса», впервые увидеть картины Левитана, но все равно что-то понять, если он в принципе чем-то интересуется. То, о чем вы говорите, — вопрос профессиональной интуиции, а не раз и навсегда зафиксированного закона.

— Вы по природе аналитик, исследующий массив материала, или же идете от эмоционального ощущения?

— Людям интересна жизнь, богатая своими проявлениями. И мне важно показать, что вот местечко Броды, вот в нем речка, вот брод, и отсюда все Бродские вышли.

— Вы так эмоционально говорили о своем фильме! Но почему решили снимать про евреев?

— У меня до сих пор снято где-то 150 документальных серий про русскую историю и культуру разных времен. И сейчас сделал фильм о многообразии ее проявлений, которое считаю драгоценным свойством. Мне интересно понять, что есть в нашей цивилизации, где немцы, евреи и грузины становились русскими.

— А что хорошего в смешении культур? Разве не лучше сохранять самобытность?

— Мне не кажется, что это смешение. Владимира Даля, имевшего немецко-датское происхождение, впечатлило слово «заволакивает». С этого начался его знаменитый Толковый словарь, в котором нет ничего датского или немецкого. Иосиф Бродский пришел в литературу как наследник акмеистов. У него в эмиграции потребность была написать строки на смерть Жукова так, как Державин когда-то написал на смерть Суворова. Что еврейского в этой задаче? Разве задаются французы вопросом, что Ив Монтан — итальянский еврей? Главный французский шансонье. Где же смешение?

— Вы откуда все это знаете? Про Монтана и Леонида Утесова, про многих людей, которые появляются в вашем фильме?

— Сцена в мясной лавке — из воспоминаний Утесова. Она — для того, чтобы стало понятно, что такое процентная норма. Надо с собой привести русского, тогда соотношение не будет нарушено. Я готов делать фильм про русских немцев, потому и знаю. У нас есть целый великий роман «Обломов», посвященный русскому и немцу, как иню и яню. Как прожить Обломову без Штольца, а Штольцу без Обломова? Как можно быть русским, не прочитав этого? Да у нас дольше всех правили страной немка и грузин.

— И они станут предметом вашего рассмотрения?

— В том числе и они. Но только они русские. Пушкин даже утверждал, что русский Петр нас сделал немцами, а немка Екатерина — русскими. Она была, в понятиях того времени, матушка земли русской. А чего стоит фраза Василия Сталина, сказанная сестре Светлане: «А ты знаешь, что отец раньше был грузин?».

— Вам теперь ответ держать за всех евреев. Готовы?

— Я занят публичной профессией. И значит, кому-то понравится то, что ты делаешь, а кому-то нет. Будешь тихо сидеть дома у теплой батареи, то точно никого не обрадуешь и не разозлишь. Кто-то сочтет «фобией» уже то, что помню: Левитан — он Исаак Ильич. Кого-то возмутит «филия», когда я говорю, что для меня он — более русский пейзажист, чем Иван Иванович Шишкин. Я смотрю на левитановскую щемящую печаль, и это родное. А у Ивана Ивановича наша природа чересчур бодренькая.

— Почему и сегодня евреи скрывают свое происхождение? Хотя из-за этого не откажут при поступлении на работу или в вуз.

— В 2000-х годах я с этим уже не сталкивался. Когда-то это действительно имело значение для карьеры. Речь ведь идет о России? Уже давно графы «национальность» нигде нет же. А у нас не живут люди, говорящие на идише и иврите, и религиозных среди русскоговорящих очень мало. Какие же они евреи? Это тип русского городского населения. Разве они по субботам не работают? Не едят свинину? Евреями могли быть их дедушки и бабушки, жившие в каком-нибудь местечке, в Витебске, Житомире, Виннице. Если бы не «Список Шиндлера», вы бы вспоминали о национальности Спилберга? Сколько кинодеятелей Америки — выходцы из Российской империи. Как говорила Людмила Гурченко: «О! Наши люди с Одессы. Голден и Майер. Спасибо вам, товарищи, за трофейное кино». Мне представляется, что это богатство русской цивилизации, если Матвей Исаакович Блантер написал главную русскую народную песню XX века — «Катюшу». Он не стал еврейским композитором. То есть, выходит, у евреев убыло, оказалось на потенциального композитора меньше, а у русских прибыло, появился автор, сочинивший «На солнечной поляночке», «С берез неслышен, невесом», «Летят перелетные птицы», «Хороша страна Болгария, а Россия лучше всех».

— А у русского человека есть основания стесняться того, что он — русский?

Я не оказывался в подобной ситуации. Мне понятны чувства диссидентов, которым было стыдно за деятельность государства, когда ввели танки в Чехословакию. А так чего стесняться? Русских родителей? Того, что русский — твой родной язык? Это точно не ко мне. Мне себя больше некем ощущать просто.

Кадры из фильма «Русские евреи».

Более того, у меня четкое разделение — русский северный человек и русский южный. Я — северный. С трудом воспринимаю южный говор с его «гхэканьем»: «Ой, Хала! Та это он! Та у нас в хораде, на раёне! Та давайте сфотаемся». У меня на родине так себя не ведут и не говорят. Я из Вологодской области, и «если вы хотите, чтобы я так говрил, то я знаю, как говрить». (Тут Леонид переходит на северный говор, получается у него лихо.)

— Вы так говорили?

— (Продолжает говорить по-вологодски.) Сам я буквально так не говрил, но могу так говрить. И когда дома оказываюсь, то поневоле начинаю подпускать это. Особенно в разговоре — дак запросто. Мы как-то там сымали с ребятами, и я с местными обсуждал, что земельные участки не поделены по кадастру... Меня потом спрашивали, что это за слова вологодские? Ничего понять нельзя.

— Вы себе хозяин, на службу не ходите? Как средства находите на фильмы? Насколько имя работает на вас?

Жалею, что поздно перешел на вольные хлеба, медлил. У меня в 2007-м на два года вперед были расписаны авторские проекты, и я понял, что не успею их сделать, если попутно за зарплату буду где-то работать. С тех пор не служу.

Почти девять лет нигде не работаю и никогда не работал так много. За эти годы выпущено семь томов «Намедни», с текстами, заново написанными, в каждом — по 500-600 иллюстраций, которые мною отобраны. И шесть фильмов сделано, в основном двухсерийных.

— Вы все время в кадре. Ощущаете себя автором или еще и актером?

Остаюсь собой, ничего не изображаю. Конечно, в кадре стараешься не сутулиться, четче произносить слова. Но эта задача журналистская, а не игровая. Какой тут образ? Не в этом же заключается актерская игра. Она — в перевоплощении. Нужно стать другим. Я этого сделать не могу.

Меня много раз приглашали на маленькие роли. Я, например, был дьяком Щелкановым в «Борисе Годунове» у Владимира Мирзоева. Поскольку это осовремененная история в нынешних костюмах, то я знаю, как должен выйти пресс-секретарь главы государства к журналистам и сообщить о самоубийстве Ирины Годуновой. Все мне говорили: «Нет, играть ты, конечно, не можешь». Если в художественных фильмах я что-то и изображаю, то скорее себя, как в «Generation П» Виктора Гинзбурга.

— Вы прекрасно выглядите — стройный и подвижный.

— В меру упитанный?

— Так легко поднялись по Потемкинской лестнице! Крупный план, и никакой одышки.

— Зато в этот день больше ничего уже снять было нельзя. Начали мы в 9.30 и к 15 часам закончили.

— Столько лет вы снимаете кино, а азарт не проходит. И фильм смешной получился, с иронией.

— Не всем это нравится, что у меня иронический прищур. Кто-то посчитает комичным, что я шастаю по бродам и из этого вывожу Бродских. Я всякий раз делаю то, что мне самому интересно. Это единственный бензин, на котором едешь. Иначе я бы ничего делать не мог.

— Неужели нет у вас режиссерских амбиций?

— У меня нет даже режиссерских обязанностей. Могу что-то предложить, а потом услышать в ответ в Русском музее, что не будет у меня комментария у серовского портрета Иды Рубинштейн, потому что там не снять. В обычном документальном кино нет человека, который ведет за собой. Но меня режиссер порой и втемную использует. Я ведь не знаю, сколько раз нужно через эту самую речку перейти, сколько грязного ила вычерпать, прежде чем будет снят эпизод.

Леонид Геннадьевич Парфёнов (род. 26 января 1960 года, Череповец, Вологодская область, РСФСР, СССР) - российский журналист, телеведущий, режиссёр и актёр.

Ранняя биография

Мать, Альвина Андреевна Парфёнова (урождённая Шматинина, род. 1931), родом из деревни Уломы, предки отца, инженера-металлурга Геннадия Викторовича Парфёнова (1931-2004), из Ёрги. Отец был главным инженером Череповецкого металлургического комбината (в свободное время - рыболов и охотник, любил охотиться на уток). Брат Владимир Парфёнов (род. 1966) - бизнесмен, владелец компании по продаже медицинского оборудования; любит охоту.

В 1977 году поступил на факультет журналистики Ленинградского университета имени Жданова. Окончил факультет в 1982 году.

В начале 1980-х служил в Ленинграде.

В советской прессе печатался от «Красной Звезды» и «Правды» до «Московских новостей» и «Огонька». В 1983 году был корреспондентом в газете «Вологодский комсомолец», а затем работал на Вологодском областном ТВ в Череповце. В журналистских кругах дружил с будущим известным рок-музыкантом Александром Башлачёвым. Именно в квартире Парфёнова в сентябре 1984 года состоялось судьбоносное для Башлачёва знакомство с опальным музыкальным критиком Артемием Троицким. В 1985 году Парфёнов провёл с Троицким телеинтервью на областном ТВ.

Карьера на телевидении

В 1986 году являлся спецкором молодёжной редакции Центрального телевидения, параллельно работал корреспондентом программы «Мир и молодёжь». В 1988 году перешёл работать на «Авторское телевидение». В 1989 году в соавторстве с Андреем Разбашем снял трёхсерийный документальный фильм «Дети XX съезда» о поколении шестидесятников (об этом написано в книге «Влад Листьев. Пристрастный реквием»).

В 1990-1991 годах - автор и ведущий информационно-аналитической программы «Намедни», которую Парфёнов делал совместно с телекомпанией «Авторское телевидение». В начале 1991 года Парфёнов был отстранён от эфира за «неправильные» высказывания по поводу ухода Эдуарда Шеварднадзе с поста министра иностранных дел.

С 1991 по 1993 год на 1-м канале Останкино был автором и ведущим документального наблюдения «Портрет на фоне». Первое время Парфёнов рассказывал о политических деятелях (Гайдар, Руцкой, Шеварнадзе, Назарбаев), а затем он посвящал выпуски передачи людям, олицетворяющим какую-либо эпоху (Зыкина, Кириллов, Магомаев, Пугачёва, Гребенщиков). Последний выпуск передачи был посвящён популярному в то время певцу Богдану Титомиру, который произнёс в эфире передачи фразу «Пипл хавает», ставшую впоследствии крылатой.

В 1992 году взял интервью у Евгения Леонова, которое, как позже окажется, стало для популярного актёра театра и кино последним.

В октябре 1993 года Парфёнов переходит на работу в только что созданную телекомпанию НТВ, где решает вновь запустить программу «Намедни», но уже в формате «еженедельной информационной программы неполитических новостей».

15 марта 1995 года Леонид Парфёнов провёл выпуск ток-шоу Владислава Листьева «Час пик» на 1-м канале Останкино.

В 1997-2001 годах - ведущий исторических программ «Намедни. Наша эра. 1961-91», «Российская империя» и «Живой Пушкин» С апреля 1997 по март 1999 года занимал пост главного продюсера НТВ, входил в совет директоров этой телекомпании. В 1998 году вёл русскую версию игры «Форт Боярд». В конце 1990-х - конце 2000-х часто приглашался в жюри Высшей лиги КВН. Дважды был членом жюри фестиваля «Голосящий КиВиН» (1997, 1999).

Закрытый показ первой части фильма Леонида Парфенова «Русские евреи» пришелся как нельзя кстати к теме последнего номера «Большого». Фильм, как и ожидалось, оказался намного интересней вопросов из зала, поэтому мы поторопились задать автору свои.

- За что не любят евреев?

Разные причины бывают для филий и фобий. Есть те, кто не любит русских. Масса людей не любит американцев. Англофобов полно. Французы многих раздражают. Про расовые предрассудки нечего и говорить.

- Но почему-то весь мир ополчился именно на евреев.

Да ну, перестаньте. Никто из нас не является таким ярым католиком или ярым православным, чтоб ополчиться на евреев как на иноверцев. И поэтому мы сейчас дивимся на их неприятие мусульманами. Впрочем, христиан исламисты тоже не жалуют. Мы ведь сейчас не понимаем, как можно было в Испании 1502 года за соблюдение шабата сжигать на костре. А исламисты наверняка понимают - если им про это вообще известно. Вы про кого «ополчившегося» спрашиваете?

- То есть, на ваш взгляд, мир сейчас абсолютно толерантен?

Невозможно быть «абсолютно толерантным». Но если говорить о России, Европе и Северной Америке, то да - никогда ситуация в западном мире прежде не была такой толерантной, как сейчас. Все зависит от того, с чем сравнивать.

- Каково ваше личное отношение к евреям? Есть ли какие-то черты нации, которые вы можете выделить?

Нет, на это я не мастак. Поймите, у меня фильм о русских евреях. Я не иудаикой занимаюсь. У меня русский взгляд на то, почему Левитан еще роднее, чем Шишкин.

Хорошо, но в вашем фильме, например, подчеркнуто такое качество евреев, как предприимчивость. Много внимания уделено городу Сатанов, где у евреев было 95% бизнеса.

Евреев там заперли. Куда им было из этого Сатанова деваться? Вот они и накапливались там, и торговали фактически друг с другом. Таков был уклад жизни местечка.

- Но 95% бизнеса у евреев - это ведь не только Сатанова касается.

Конечно, всех местечек и городов черты оседлости. В Белостоке сын лавочника Меир-Генох Валлах становится Максим Максимычем Литвиновым и делает огромную карьеру, ничего не боясь. Возит оружие, бежит из Лукьяновской тюрьмы в Киеве, девять лет служит советским наркомом иностранных дел… Вот какая была жизнь! Казалось бы, ну останься ты в Белостоке, продолжай торговать. Нет. Они массово уходили от предначертанности судьбы. Время настолько переросло рамки этого тесного, скученного мирка, что они страстно желали сделать шаг в большую жизнь, и Россия - Царская понемногу, Советская - гораздо больше - дала им такую возможность.

Вам не кажется, что одна из причин пассионарности евреев - неудовлетворенность жизнью в Российской Империи? В Речи Посполитой свободы было гораздо больше.

Евреи в России начали массово ассимилироваться только со второй половины XIX века. Кто из них вспоминал тогда, что когда-то нашим прапрапрадедам в Польше жилось легче? При разделах Польши никто не учитывал, что вдруг, с нуля Российская Империя становится страной с самым большим еврейским населением. Первым поехал с инспекцией по местечкам в качестве сенатора Гавриил Романович Державин и ужаснулся: они живут сами себе. Суд - раввинатский. От общины платят налоги. Так никто у нас не живет. А полякам так было проще. Но на рубеже XIX–XX веков в Российской Империи для евреев появились окна возможностей. И все в Одессе знали, что, если еврейский мальчик - хороший музыкант, то это неубиваемый козырь. Никто не будет смотреть, какая у тебя фамилия, если ты играешь намного лучше тех, у кого фамилии правильнее. Поэтому все записываемся к Петру Соломоновичу Столярскому, он научит. И все мамаши волокут своих отпрысков. У Бабеля есть эти чудесные слова: «В душах этих заморышей жила могучая гармония». Один из таких карапузов - Давид Ойстрах.

- Есть отклики от евреев о вашем фильме?

Показы в Израиле еще предстоят. Но ассимилированные евреи смотрели и относятся по-разному. Этот фильм - мой взгляд. Я ж не золотом на мраморе написал, и теперь стереть нельзя. Хотите - снимите свой фильм. Еще раз повторяю, это русский взгляд. В самом названии слово «русский» стоит впереди слова «евреи».

Никогда ситуация в западном мире не была такой толерантной, как сейчас.

- В фильме русский взгляд заметен. Нет ВКЛ, нет Речи Посполитой, есть только Российская Империя.

Я ведь не историей евреев занимаюсь, а русской историей. Мне интересно то, как они - и немцы, и грузины - входили в русскую жизнь, карьеру, язык. И этим обогащали русскую цивилизацию. Мне это ценно. Дороссийский период нужно обозначить, чтобы понять, откуда что взялось, но, в принципе, это не моя тема. Есть исследователи еврейства, исследователи Речи Посполитой. Евреи - очевидно, самый живучий древний народ с богатой историей, в том числе историей взаимоотношения с другими нациями, с которыми жили бок о бок. Меня интересует его русская ассимиляция.

- А если говорить о мировой ассимиляции евреев…

- Евреи такие талантливые, что сочинили русские песни лучше русских?

Да нет. Борис Мокроусов не менее талантлив. «Одинокая гармонь» - может быть, лучшая песенная мелодия XX века. Может, даже круче «Катюши». Пахмутова - великолепный мелодист. Но не бывало наоборот - чтоб русские писали еврейские песни. А евреи русские песни в ХХ веке - чуть ли не поровну с «коренными» композиторами.

- Но если посмотреть статистику даже по Советскому Союзу, большинство видных деятелей – евреи. Почему?

Ну, не большинство, откуда вы это взяли? Но как никто из малых народов страны - да. Евреи - поголовные горожане. А XX век - это городской век. В нем городское население везде, в том числе в России, впервые превысило сельское. У нас с вами - сугубо еврейская карьера. Мы с вами посредники. Торгуем медиа. Мы не пашем и не куем, и все меньше нужно пахарей, чтобы нас прокормить. И все меньше пролетариев должно стоять у станка, чтобы выпустить машину. А самая большая часть в цене машины - то, как ее сконструировали, разработали дизайн, написали компьютерные программы и проч. Такие сугубо «головные» виды деятельности, которые наши рабоче-крестьянские предки и за труд-то не считали.

- Так почему евреи не пашут? Были страны, где они могли этим заниматься.

В Израиле на своей земле у них продвинутый агропром. Только какая у него капитализация в сравнении с IT-индустрией страны? Вот у вас телефон. Меньше всего в нем вклад того, кто паяльничком что-то припаял. Главная - у того, кто эту модель придумал. Это совершенно космополитское занятие - что-то придумывать. Что там сельское хозяйство в сравнении с айфоном?!

- В результате и получается так называемая добавленная стоимость.

У кого добавленная стоимость самая высокая в нынешнее время? Например, Facebook Цукерберга. Кто этот еврейский мальчик Марк? Просто продавец воздуха! На традиционный взгляд: какой-то пацан придумал то, чего и в руки взять нельзя, и за это имеет такие бабки! А я в шахте, цехе, на поле - сроду столько не заработаю.

Утесов семьдесят лет был Утесовым и никогда не пожаловался: «Что ж я перестал быть Вайсбейном?»

- Так мы приходим к тому, что весь мир тех, кто пашет, управляется евреями.

Нет, не в этом дело. Просто все стали евреями. По характеру своего труда. Весь креативный класс - движущая сила постиндустриальной эпохи. И все блага - в немыслимых раньше объемах - прежде всего они создают. На традиционный взгляд рабочего и колхозницы: «Что им? Они в чистоте там сидят! Что-то там рисуют, какие-то буковки на бумажечке, шлепают по клавишам. А ты в пять утра на дойку пойди!»

- Вас обманывали евреи?

Меня обманывали обманщики. Были это армяне, евреи или русские, я не задумывался. По профессии я нахожусь в космополитской среде: она отовсюду рекрутирует людей, не совпадающих со средой. Продюсер у нас по происхождению явно белоруска - Женя Богданович. Режиссер-постановщик - Сергей Нурмамед. Но все мы, конечно, русские по своей цивилизации.

Может, это и есть собирательный образ современного русского. В котором намешан не только татарин, но и белорус, грузин, еврей.

Это образ русской цивилизации. Мы росли и знали, что лучше всех по-русски говорит Ираклий Андронников. Он говорит таким сложным, богатым, красивым русским языком, которым никто вокруг нас не владеет. И мы никогда не задумывались, что он грузин. Андроникашвили. И его родной брат остался Андроникашвили, был директором Института физики Академии наук Грузии. Такая была традиция обрусения даже фамилий. Марджанишвили становится Марджановым, а Баланчивадзе - Баланчиным. Их никто не заставлял. Никто не говорил: «Ну, Ираклий Луарсабович, раз стали русским гуманитарием, все-таки называйте себя на -ов». Нет, он сам для себя так это понимал, так распорядился своей судьбой и был явно счастлив. Утесов семьдесят лет был Утесовым и никогда не пожаловался: «Что ж я перестал быть Вайсбейном?» А сегодня национальность как пятый пункт советской анкеты, который был судьбоносен для нескольких поколений, вовсе перестал существовать. Вот министр обороны России - тувинец и никого это, слава Богу, не возмущает. Набиуллина - башкирка - возглавляет Центробанк, а Греф, немец - глава Сбербанка. И ни один обыватель не скажет: ужас, немец и башкирка, кому казну доверили!

- В процессе подготовки фильма было обработано очень много информации. Будет удлиненная версия?

Нет. Я что хотел, то сказал. А чего не хотел, того и говорить не буду.

- И последний вопрос: есть анекдот о евреях, который вам нравится?

Я не запоминаю анекдоты. Бывает, что-то расскажут, посмеялись - и забыли. Есть такие люди, которые без конца травят байки. Я так не умею.

Многократный лауреат премии ТЭФИ рассказал о своей «эмиграции в Израиль» и что он действительно думает о евреях

- Что вас побудило принять израильское гражданство?

Ничто не побудило. Меня уже дважды поселяли в США. Где я только не живу, если верить разговорам…

Первая часть трилогии рассказывает о еврейском бытовом укладе, «деле Бейлиса», первой волне эмиграции, соратниках Ленина. Повествование начинается в современном Киеве, но с его прошлого, где уже в XI веке имелся еврейский квартал. «Не евреи пришли в Россию, а Россия пришла к евреям» - прозвучит с экрана про результаты раздела Польши.

В нашей истории было три народа, которые ярко и массово в определенные периоды приходили в русскую культуру: евреи, немцы, грузины, - рассказывает Леонид. - Первый фильм нынешней трилогии про евреев заканчивается 1917 годом, это период царского антисемитизма, второй - период с 1918 по 1948 годы, период советской юдофилии. Третий - с 1948-го по 1990-й - от начала официальной юдофобии до массового исхода.

Нас занимает цивилизация, евреи, писавшие по-русски и оставившие нам более серьезную литературу, чем та, что написана на идиш. Мандельштам, Бродский и Пастернак - классики русской поэзии XX века, и евреи они в нашей памяти только по происхождению родителей.

Одна из самых колоритных сцен в «Русских евреях» - приход отца Леонида Утесова, тогда еще Лазаря Вайсбейна, в мясную лавку. Он упрашивает соседа-мясника отдать его сына учиться вместе со своим. Нужно привести «своего русского», чтобы не нарушать в училище Файга в Одессе процентную квоту для евреев. Отец Утесова готов заплатить за обучение Никиты, за завтраки и форму в придачу. Еще знаменитый еврей новейшей истории - Мишка Япончик. Леонид Парфенов вспоминает о нем, сидя в любимом кафе знаменитого бандита. Особый эпизод - «Дело Бейлиса», обвиненного в Киеве в 1910-х годах в ритуальном убийстве православного подростка.

- Люди в первую очередь интересуются - российский или израильский у вас проект?

— Международный, и прежде всего - русский. Он снят по-русски нашими профессионалами. И аудитория в России наверняка будет воспринимать его лучше всего.

Для показа в мире делаются субтитры на иврите, английском и немецком языках. В Израиле, если это не аудитория, приехавшая из бывшего СССР, наверняка будут некоторые затруднения. «Цвет нации» я показывал на фестивалях и в Красноярске, и в Лондоне. Реакция была, конечно, очень разная, и очень про разное спрашивали после показа. Как, к примеру, перевести для зарубежной аудитории РСДРП, которая не раз упоминается в нынешнем фильме? Оставлять аббревиатуру нельзя, а писать каждый раз целиком - слишком длинно для субтитра. У нас-то можно один раз сказать - партия или будущая КПСС, а в переводе этого недостаточно. А тем более не объяснишь на ходу - что это такое: единственная правящая 70 с лишним лет партия. Когда действие фильма происходит в России и авторы - русские, иностранцам смотреть трудно из-за незнания контекста.

- Вы ставите перед собой просветительские задачи или вам важно высказаться на интересующую тему и все?

Мне важна сверхзадача: про что? Вот «Цвет нации» про то, что была позапрошлая страна, которую можно увидеть в сегодняшнем стандарте изображения на фотографиях Прокудина-Горского, сопоставить его с нынешним. А здесь - случаи с евреями, грузинами и немцами - про то, как многообразна русская цивилизация, как приходили самые разные люди и становились ее частью. И тем самым обогащали. Наш фильм - о русских евреях, о тех, кто в какое-то время превратился в городах во вторую титульную нацию. Это не история о евреях вообще.

- А вы думаете о том, что за люди сидят у телевизора, насколько они образованны и способны чувствовать?

Делаю так, как говорили в советские времена, - для пионеров и пенсионеров, чтобы любой зритель мог видеть что-то свое. Я исхожу из того, что человек может ничего не знать про «дело Бейлиса», впервые увидеть картины Левитана, но все равно что-то понять, если он в принципе чем-то интересуется. То, о чем вы говорите, - вопрос профессиональной интуиции, а не раз и навсегда зафиксированного закона.

- Вы по природе аналитик, исследующий массив материала, или же идете от эмоционального ощущения?

Людям интересна жизнь, богатая своими проявлениями. И мне важно показать, что вот местечко Броды, вот в нем речка, вот брод, и отсюда все Бродские вышли.

- Вы так эмоционально говорили о своем фильме! Но почему решили снимать про евреев?

У меня до сих пор снято где-то 150 документальных серий про русскую историю и культуру разных времен. И сейчас сделал фильм о многообразии ее проявлений, которое считаю драгоценным свойством. Мне интересно понять, что есть в нашей цивилизации, где немцы, евреи и грузины становились русскими.

- А что хорошего в смешении культур? Разве не лучше сохранять самобытность?

Мне не кажется, что это смешение. Владимира Даля, имевшего немецко-датское происхождение, впечатлило слово «заволакивает». С этого начался его знаменитый Толковый словарь, в котором нет ничего датского или немецкого. Иосиф Бродский пришел в литературу как наследник акмеистов. У него в эмиграции потребность была написать строки на смерть Жукова так, как Державин когда-то написал на смерть Суворова. Что еврейского в этой задаче? Разве задаются французы вопросом, что Ив Монтан - итальянский еврей? Главный французский шансонье. Где же смешение?

Вы откуда все это знаете? Про Монтана и Леонида Утесова, про многих людей, которые появляются в вашем фильме?

Сцена в мясной лавке - из воспоминаний Утесова. Она - для того, чтобы стало понятно, что такое процентная норма. Надо с собой привести русского, тогда соотношение не будет нарушено. Я готов делать фильм про русских немцев, потому и знаю. У нас есть целый великий роман «Обломов», посвященный русскому и немцу, как иню и яню. Как прожить Обломову без Штольца, а Штольцу без Обломова? Как можно быть русским, не прочитав этого? Да у нас дольше всех правили страной немка и грузин.

- И они станут предметом вашего рассмотрения?

В том числе и они. Но только они русские. Пушкин даже утверждал, что русский Петр нас сделал немцами, а немка Екатерина - русскими. Она была, в понятиях того времени, матушка земли русской. А чего стоит фраза Василия Сталина, сказанная сестре Светлане: «А ты знаешь, что отец раньше был грузин?».

- Вам теперь ответ держать за всех евреев. Готовы?

Я занят публичной профессией. И значит, кому-то понравится то, что ты делаешь, а кому-то нет. Будешь тихо сидеть дома у теплой батареи, то точно никого не обрадуешь и не разозлишь. Кто-то сочтет «фобией» уже то, что помню: Левитан - он Исаак Ильич. Кого-то возмутит «филия», когда я говорю, что для меня он - более русский пейзажист, чем Иван Иванович Шишкин. Я смотрю на левитановскую щемящую печаль, и это родное. А у Ивана Ивановича наша природа чересчур бодренькая.

Почему и сегодня евреи скрывают свое происхождение? Хотя из-за этого не откажут при поступлении на работу или в вуз.

В 2000-х годах я с этим уже не сталкивался. Когда-то это действительно имело значение для карьеры. Речь ведь идет о России? Уже давно графы «национальность» нигде нет же. А у нас не живут люди, говорящие на идише и иврите, и религиозных среди русскоговорящих очень мало. Какие же они евреи? Это тип русского городского населения. Разве они по субботам не работают? Не едят свинину? Евреями могли быть их дедушки и бабушки, жившие в каком-нибудь местечке, в Витебске, Житомире, Виннице. Если бы не «Список Шиндлера», вы бы вспоминали о национальности Спилберга? Сколько кинодеятелей Америки - выходцы из Российской империи. Как говорила Людмила Гурченко: «О! Наши люди с Одессы. Голден и Майер. Спасибо вам, товарищи, за трофейное кино». Мне представляется, что это богатство русской цивилизации, если Матвей Исаакович Блантер написал главную русскую народную песню XX века - «Катюшу». Он не стал еврейским композитором. То есть, выходит, у евреев убыло, оказалось на потенциального композитора меньше, а у русских прибыло, появился автор, сочинивший «На солнечной поляночке», «С берез неслышен, невесом», «Летят перелетные птицы», «Хороша страна Болгария, а Россия лучше всех».

- А у русского человека есть основания стесняться того, что он - русский?

— Я не оказывался в подобной ситуации. Мне понятны чувства диссидентов, которым было стыдно за деятельность государства, когда ввели танки в Чехословакию. А так чего стесняться? Русских родителей? Того, что русский - твой родной язык? Это точно не ко мне. Мне себя больше некем ощущать просто.

Более того, у меня четкое разделение - русский северный человек и русский южный. Я - северный. С трудом воспринимаю южный говор с его «гхэканьем»: «Ой, Хала! Та это он! Та у нас в хораде, на раёне! Та давайте сфотаемся». У меня на родине так себя не ведут и не говорят. Я из Вологодской области, и «если вы хотите, чтобы я так говрил, то я знаю, как говрить». (Тут Леонид переходит на северный говор, получается у него лихо.)

- Вы так говорили?

- (Продолжает говорить по-вологодски.) Сам я буквально так не говрил, но могу так говрить. И когда дома оказываюсь, то поневоле начинаю подпускать это. Особенно в разговоре - дак запросто. Мы как-то там сымали с ребятами, и я с местными обсуждал, что земельные участки не поделены по кадастру… Меня потом спрашивали, что это за слова вологодские? Ничего понять нельзя.

- Вы себе хозяин, на службу не ходите? Как средства находите на фильмы? Насколько имя работает на вас?

— Жалею, что поздно перешел на вольные хлеба, медлил. У меня в 2007-м на два года вперед были расписаны авторские проекты, и я понял, что не успею их сделать, если попутно за зарплату буду где-то работать. С тех пор не служу.

Почти девять лет нигде не работаю и никогда не работал так много. За эти годы выпущено семь томов «Намедни», с текстами, заново написанными, в каждом - по 500–600 иллюстраций, которые мною отобраны. И шесть фильмов сделано, в основном двухсерийных.

- Вы все время в кадре. Ощущаете себя автором или еще и актером?

— Остаюсь собой, ничего не изображаю. Конечно, в кадре стараешься не сутулиться, четче произносить слова. Но эта задача журналистская, а не игровая. Какой тут образ? Не в этом же заключается актерская игра. Она - в перевоплощении. Нужно стать другим. Я этого сделать не могу.

- Вы прекрасно выглядите - стройный и подвижный.

В меру упитанный?

- Так легко поднялись по Потемкинской лестнице! Крупный план, и никакой одышки.

Зато в этот день больше ничего уже снять было нельзя. Начали мы в 9.30 и к 15 часам закончили.

- Столько лет вы снимаете кино, а азарт не проходит. И фильм смешной получился, с иронией.

Не всем это нравится, что у меня иронический прищур. Кто-то посчитает комичным, что я шастаю по бродам и из этого вывожу Бродских. Я всякий раз делаю то, что мне самому интересно. Это единственный бензин, на котором едешь. Иначе я бы ничего делать не мог.

- Неужели нет у вас режиссерских амбиций?

У меня нет даже режиссерских обязанностей. Могу что-то предложить, а потом услышать в ответ в Русском музее, что не будет у меня комментария у серовского портрета Иды Рубинштейн, потому что там не снять. В обычном документальном кино нет человека, который ведет за собой. Но меня режиссер порой и втемную использует. Я ведь не знаю, сколько раз нужно через эту самую речку перейти, сколько грязного ила вычерпать, прежде чем будет снят эпизод.

Светлана Хохрякова